79. Микулёнок Сергей. ПЛЕННЫЕ СЪЕЛИ ЛЕС (117)

 Родился в деревне Дуброва Борисовского района в 1963 году. Работает мастером участка Борисовских электросетей. Исследует историю колонны военнопленных на Борисовском большаке. Живёт в деревне Моисеевщина Борисовского района.

  Из Лепеля колонна военнопленных пришла в борисовские деревни Селец, Дуброва, Моисеевщина… Много пленённых красноармейцев убегало. Как только Борисовский большак поднимался в гору, пленные бросались в окружающий лес. По ним стреляли. Многие убитые оставались лежать вдоль дороги. Оставшиеся в колонне это видели, понимали, что бегство равносильно смерти. Однако многие предпочитали мгновенную смерть от пули нескончаемым мукам на этапе.

 После прохода колонны беглецы выходили из леса в прилегающие к Борисовскому большаку деревни, просили есть. Ночевали в хатах. Многие оставались жить у деревенских вдов. Рассказывали, что один так жил в Моисеевщине до освобождения. Потом пошёл в дрова и не возвратился. Решили: на этот раз сбежал уже к своей семье, что невозможно было сделать поначалу.

 Разговариваю как-то со знакомым мужиком из Латыголич по фамилии Стаин. Спрашиваю год рождения. 1942. Удивляюсь: откуда ты взялся, если в это время все мужики были на фронте? Отвечает:

 - Меня какой-то приписник сделал.

 Беглых пленных у нас называли приписниками, поскольку они обязаны были приписываться в сельских органах власти. Стаин – по матери. Фамилия же приписника была украинская, поскольку в колонне были в основном украинцы.

 Когда поисковики поднимали останки нескольких пленных в Моисеевщине, я говорил председателю сельсовета, чтобы и с Дубровы забрали, так не послушались. Лежат теперь там забвенные в двух заброшенных могилках.

 А ведь даже их личности установить можно. Отец мне рассказывал, что такой Антон Лаптинский умел читать. Он доставал из карманов убитых жетоны и читал фамилии. Отец лично видел, как Антон положил медальоны в кружечки, которые красноармейцы носили привязанными к себе, и сказал:

 - Пускай они им будут.

 Накрыли их шинелями и похоронили. Только точно не знаю, четверо или семеро пленных было. Собирали их на дистанции между Сельцом и Моисеевщиной, поскольку и сельчане, и моисеевщане хоронили трупы, собранные возле своих деревень. А Дуброва находится между ними.

 Расстреливали пленных разрывными пулями. Гнали их будто бы финны. Это определили по речи. Были они очень жестокими. Нагнётся который пленный за брошенными картофелиной или бураком, а его сразу – тах, тах. Чуть упал – тах.

 Я исследовал историю колонны пленных. От Лепеля до Борисова у них было три ночлега - три ночных лагеря: в Гадивле, Сельце и Старом Янчино. Так вот, и в Старом Янчино имеется захоронение. У меня там есть знакомая женщина Молчанская, свидетельница тех событий. Говорила, что пленные объели деревья в лагере, съели молодой сосняк, обгрызли кору больших деревьев.

 Свидетельница показывала мне место размещения лагеря. Сейчас там садовое товарищество. Ходят по нему поисковики-любители. Я спрашивал у одного про находки. Сказал, что кроме монет и пустых гильз ничего нет.

 В 1972 или 1973 году я учился в Селецкой школе. Приехал парторг и дал команду всех отправить по лесам на поиски неизвестных захоронений. Сколько их нашли, не помню. Частично останки перевезли в Глубочицу на партизанское кладбище и в Моисеевщину к памятнику Скорбящей матери, похоронили. Когда одного откапывали возле Дубровы, удивлялись, что совсем мелко лежал. Отец рассказывал, что это был не военнопленный. Его одного привезли и заставили копать себе могилу. Немного выкопал и отказался, сказав, что ему хватит. Бросили в яму солому и застрелили. Такие могилы находили и под Разрывкой. В одной могиле лежали мужчина и женщина – партизаны. С ними находилась медицинская сумка, ножницы. Хорошо сохранились волосы. Но раскапывали-то ученики неквалифицированно. Найдём кость – бросим в специально сколоченный небольшой гроб. Невозможно было разобрать, партизанское захоронение, или пленные в нём покоятся. Вот и оставили в Глубочице и Моисеевщине новые могилы безымянными.

 Про одну могилу военнопленного мне местный дед не так давно рассказывал. И место знал. Но когда строили дорогу, бульдозерист, не подозревая о том, ссунул землю отвалом в общую кучу вместе с останками. Теперь их не отыщешь.

 В Моисеевщине на сельском кладбище так же были погребены военнопленные. Но их перезахоронили возле памятника Скорбящей матери.

Записано в 2015 году.